Отечественная практика "налоговых наездов" впервые получила формализованную международную оценку. О модном ныне российском тренде использования налоговых проверок для сведения счетов, выяснения отношений, понуждения уступить в сделке и тому подобного высказался Европейский Суд по правам человека.
Еще 13 апреля 2006 года Европейский Суд принял постановление ≤ 73225/01, текст которого стал доступен только сейчас.
Гражданка России обратилась в Европейский суд в связи с тем, что ее дело было рассмотрено незаконным составом суда.
В ходе рассмотрения дела в Европейском Суде выяснилось, что представитель заявителя и переводчик, помогавший при ведении дела, были вызваны в органы внутренних дел, где им задавали вопросы о ходе выполнения поручения на ведение дела. У переводчика, в частности, выяснялось, кто просил его сделать перевод для заявителя, как эта работа оплачивалась, был ли составлен договор, уплачены ли налоги.
Заявитель посчитала, что действия милиции были предприняты с целью понудить ее отозвать или изменить жалобу, находящуюся на рассмотрении в Европейском Суде. В ответ власти Российской Федерации утверждали, что действия милиции преследовали цель обеспечить уплату налогов и "экономическое благополучие страны".
Европейский Суд указал, что заявители должны иметь возможность беспрепятственно обращаться в суды, не подвергаясь при этом давлению в любой форме в целях отзыва или изменения жалоб. Понятие "любая форма давления" охватывает не только прямое принуждение и явные факты давления на заявителей и их представителей, но и иные ненадлежащие действия или контакты, направленные на разубеждение их относительно использования законных средств защиты своих прав.
В постановлении по одному из ранее рассмотренных дел Европейский Суд указал, что угрозы уголовного или дисциплинарного преследования в отношении адвоката заявителя по вопросу содержания утверждений, представленных в суд, рассматриваются как вмешательство в право заявителя на обращение с жалобой.
Европейский Суд учел, что у органов внутренних дел оказались документы, представленные заявителем в суд. Не остался без внимания и тот факт, что вопросы милиции не сводились к декларированию переводчиком его доходов, а затрагивали более общие аспекты его взаимоотношений с заявителем.
Вопрос Европейского Суда, почему при отсутствии явных признаков преступления опрос проводился органами внутренних дел, а не налоговой инспекцией, остался без убедительного ответа.
Европейский Суд признал, что в данных обстоятельствах действия российских властей вполне обоснованно могли быть истолкованы заявителем как попытка давления. Эти действия были оценены как вмешательство в реализацию заявителем права на обращение в суд, несовместимое с международно-правовыми обязательствами России.
Суд присудил заявителю денежную компенсацию в возмещение морального вреда, вызванного незаконными действиями властей.
Рассмотренный Европейским Судом случай, к сожалению, - не единственный факт использования налогового инструментария не по прямому назначению. Однако внимание судебных инстанций к этому вопросу, стоит надеяться, послужит сдерживающим фактором.
